Заключенный: Лев Копелев
” Вначале я не мог есть баланду, которую давали два раза в день в консервных банках – жидкое пшенное пойло, вонявшее машинным маслом. Ел только хлеб и сахар.Наступило девятое апреля (1945 -прим.авт.), мой день рождения….Вот они 33 года…Утром Петр Викентьевич поднес мне подарок от камеры – фунтик сахара. Одиннадцать порций…Это была первая радость в тюрьме, внезапное ощущение душевной теплоты, исходившей от людей, которым и самим-то невесело, тревожно, голодно, а вот они подумали о другом, чтобы как-то согреть и осветить ему особенно сумрачный день.”
Orthodox Priest at Solovki
Религия в Гулаге
Верующие шли на все, чтобы проводить обряды внутри лагерей. Иосиф Шолмер вспоминал литовских католиков проводивших мессу в неиспользованной угольной шахте 600 феетов под землей. «Собралось около двадцати человек….Все стояли молча: они погрузились в молитву. Они чувствовали себя в безопасности. Ни один охранник не рискнул бы жизнью, чтобы спуститься в шахту… После мессы мы также тихо ушли, как и пришли.»
Даже половое разделение, которое должно было быть серьезным препятствием для католички, исповедующейся у мужчины священнослужителя, не было помехой в результате творческой выдумки заключенных. Как написал историк Кристофер Лоренс Зуггер: «В большинстве лагерей, католички записывали свои греховные поступки на листке бумаги или деревяшке, которые потом проносились к священнослужителям в мужскуючасть лагеря Гулага. Священник проходил вдоль забора и молчаливо отпускал грехи женщине, которая поднимала пальцы для опознания, и затем передавал епитимию ей.»